Пластика объема

Умение северных плотников найти место для постройки дома и соответственно поставить его в нужном соотношении и масштабе к человеку и к природе достигало удивительно высокого уровня. Ничто так не облагораживало природу, как строение, рубленая клеть – этот древнейший первоэлемент зодчества и всего экономического уклада. Исторические, социально-экономические и географические условия Севера способствовали развитию народного зодчества, формированию разнообразных типов построек, их планировки, конструктивных и декоративных приемов. Обилие лесов, т. е. доступность строительного материала, усиливало это развитие.

В свою очередь традиции деревянного зодчества на Севере были настолько сильны, что в некоторой степени оказали свое влияние на строительство каменных сооружений русских городов. Петровские реформы приостановили это влияние и дали возможность продвинуться в Россию европейским архитектурным стилям. Формирование рубленого жилого дома в разных частях территории Русского Севера носило несколько различный характер. В целом же в течение многих веков вплоть до начала XX века деревянные конструкции и приемы рубки не претерпевали больших изменений, так как долгое время уклад жизни в народной среде, особенно на селе, оставался неизменным. В городах же, например в Архангельске, деревянное строительство в XVIII–XIX вв. испытывало очень сильное влияние европейской архитектуры и распоряжений городских властей. Отдельные черты этого влияния сказывались во внешней отделке домов сельской местности, близлежащей от города.

Если рассматривать сооружения деревянного зодчества как некое единство, состоящее из двух компонентов – пластического объема и пространственной среды, то открывается целый ряд любопытных особенностей. Сооружение, подчиняясь замыслу и воле мастера-плотника, стремилось воплотить и выразить живую жизнь во всех ее сложностях. Однако в качестве основной была возможность материализации постройки именно через объем и пространство. Поэтому оно самой логикой своего развития и необходимости воплощения человеческих потребностей усложнялось в объемно-пространственной структуре. Эволюция происходила подобно живому организму от простейших решений к более сложным.

Известно, что первые деревянные постройки были простым ограждением вокруг очага. По мере их развития возникла клеть, жилище в трех уровнях: первый – от земли до пола, второй – от пола до потолка, третий – от потолка до кровли. В дальнейшем в развитии деревянных сооружений наблюдается усложнение объемно-планировочной структуры и методов обработки конструктивно-декоративных деталей. Выделились смысловые части – помещения различного назначения, главный фасад, основной объем, система кровли. Сначала робко, а затем все более заметно стали выступать архитектурные части и детали в пространство. Исследователи анализируют влияние экономических, географических, климатических условий на развитие структуры жилища, например: «Сруб избы недолго оставался одиноким. Суровый климат требовал защиты от стужи не только для людей, но и для домашних животных. Рядом с избой появляются теплые хлева…». Благодаря этим и другим архитектурно и художественно решенным частям и деталям намечались признаки большой пластической активности объема всего сооружения. При этом каждое из них сохраняло свою монолитность и единство.

Сочной живописной лепкой, подчеркнутой игрой света и тени на поверхности и в местах конструктивных узлов мастера-плотники ваяли пластику самих сооружений. Возникший процесс ваяния захватил деревянное зодчество, был осознан и логично применен. Сложность пластического решения зависела от функций и назначения сооружения и от талантливости народных зодчих. Верх совершенства того, как объединились лучшие архитектурно-художественные, конструктивные и декоративно-пластические достижения, можно видеть в храмах Кижского погоста. Ансамбль Кижей в русской и мировой архитектуре – явление исключительное, но одновременно и типичное для деревянного зодчества Севера. Пластика в руках народных зодчих стала средством достижения художественной выразительности и активности архитектурной формы; одновременно и средством художественного освоения пространства.

Скульптурной трактовке объема и художественному освоению пространства вокруг него с помощью пластики способствует и сам материал. В деревянном зодчестве всегда обнаруживается органическая связь между материалом и всей структурой архитектурно-художественного образа сооружения. Одна из особенностей такого образа заключается в благоговении перед естеством материала, перед его притягательностью и простотой. Народные зодчие умели глубоко понять и максимально использовать специфику и художественные возможности, свойственные каждой породе, и даже то, что называется пороками древесины.


«Уважь дерево, и оно тебе отдаст уважение. Обстучи, обстучи его как следует – оно тебе и скажет, где плоть рыхлая, где сучок прячется, а где и червоточина завелась», — так приговаривал мастер на деревенской улице, укладывая заготовленный материал. Чувство такого материала, как дерево, подсказывало мастерам логику конструкции, а то и другое вместе да знание закономерностей природы неизменно выливалось в логику красоты. Высота, пропорциональность и просторность северных домов, еще и сейчас во множестве сохранившихся, поражает. Народные зодчие интуитивно и постепенно постигали, гениально догадывались о сущности качественных характеристик материала. они выражали свою догадку через внешнюю гармонию возводимых объектов с учетом человеческих потребностей.

Достаточно увидеть, как удивительно просты и органичны основные элементы традиционного северного дома, точно и чисто прорисован их силуэт, в полной мере выражающий особенности бревна, сруба, крыши. Просто и правдиво представлено общее конструктивное решение жилого дома: мощная и надежная бревенчатая стена, крупные основательные врубки по углам, небольшие окна, украшенные наличниками и ставнями, широкая крыша с резными причелинами и конь ком, балкон на фронтоне и крыльцо у входа. «Архитектура крыльца говорила о стремлении зодчего сделать вход приветливым, как бы приглашающим войти в дом. При помощи крыльца зодчий умел органично связать внутреннее, относительно небольшое помещение избы с широким простором природы, постепенно замкнуть пространство при входе в дом и раскрыть его при выходе. это особенно ясно понимается при подъеме по высоким лестницам северных крылец. Поднимаясь по ступеням, человек сначала ощущает над собой только навес крыши. Он видит раскрывающуюся панораму деревни, полей, леса. Верхняя площадка лестницы была точкой наибольшего охвата горизонта… Переступив порог, человек попадал в высокое, но затемненное помещение сеней и затем уже входил в избу или горницу, где дневной свет из небольших окон казался по контрасту с темными сенями достаточно ярким…». Столетиями кристаллизовалась эта упорядоченная самобытность и простота. Само понятие «дом» – это не только понятие крыши над головой, оно стало означать единство человеческого, природного и культурного.

Пластика в деревянной архитектуре была и по сей день остается одним из важнейших средств ее художественной выразительности. Ей присуще богатство переходов и нюансов граней, поверхностей света и теней. Именно этими пластическими свойствами она действует на чувства. В деревянном зодчестве материал предоставлял разнообразные возможности пластических решений. В рамках нескольких типов планировки построек мастера находили богатые возможности для проявления живой выдумки, благодаря чему каждое сооружение в чем-то неповторимо и оригинально. Всякий раз снова и снова благодаря творческому подходу в своем деле они воедино соединяли типичное и индивидуальное, подчиняясь общему ансамблю.

Деревянная архитектура на Севере – пример умелого владения языком пропорций. Сопоставляя широкие элементы с узкими, возвышающиеся – с распластанными, длинные – с короткими, строители добивались ощущения прочности, простора, уюта и т. д. Плотники не боятся высказаться языком построения красивой пропорциональной формы, так как полностью им владеют. А отсюда – архитектурная форма из простого природного материала художественно живет.

Деревянные постройки на Севере были во многом связаны с ранее определившимися традициями строительства из дерева. Основным пространственным модулем (ячейкой) любого сооружения, будь то жилой дом, церковь или колокольня, был четырехстенный сруб. В летописях он часто называется клетью. Отсюда и название «клет-ские строения». С целью выживания в сложных климатических условиях жилую и хозяйственную часть объединяли под одной крышей. Обилие сравнительно дешевого строительного материала – дерева – позволяло рубить большие и просторные дома-комплексы. Различные по назначению модули-клети мастеровитые плотники с успехом варьировали в пропорциях и комбинировали в расположении относительно друг друга.

От слова «рубить» произошел и термин «сруб». В документах старинных книг можно прочесть: «повеле рубити город» или «повеле рубити хором». Сруб действительно рубили. Пила вплоть до XVIII века в северном деревянном зодчестве не применялась. Главным строительным орудием мастера был топор. Чистота и точность плотницкой работы набело были так совершенны, что обрубленные концы бревен в срубе на первый взгляд казались опиленными. Конструктивно сруб устроен логично и просто. Он состоит из отдельных венцов, уложенных друг на друга. Каждый венец представляет собой связку бревен, соединенных на концах врубками и образующих четырех- или восьмигранный контур. Длина и ширина сруба определяются размером бревна. Величина его обычно равнялась 5-7 и реже 8–9 метрам.

Кроме конструктивных возможностей материала мастера-плотники, вероятно, специально задавались целью показа максимальной выразительности объемно-пространственной структуры сооружений, причем как внутри, так и снаружи. Знание построения пропорций структурного целого и пластики стены постигалось с древних времен и в основном с помощью интуиции и практического опыта. Подтверждением тому служат традиционные хозяйственные постройки, культовые сооружения и жилые дома, которые включают в себя самые различные пластические качества. Ту логику и художественный вкус, благодаря которым все эти образцы получали реальную интерпретацию, Н.Э. Грабарь объясняет суровой школой жизни северян. Она «привела к созданию произведений, прямо поражающих своей классической простотой и захватывающих выразительностью и правдой. Иные из северных церквей настолько срослись с окружающей их природой, что составляют с ней одно неразрывное целое. И кажется, будто эти произведения – сама природа, так они безыскусственны и неотразимы».

Веками славились мастера-плотники, которые могли с помощью топора сотворить дивное жилище, храмы, бани, мосты и т. д. Каждый, кто хоть однажды видел хороший рубленый дом, тот не захочет другого. Северный дом обычно встречает входящего высоким крыльцом, укрепленным на столбах или консолях. Ступени лестницы, ее ограждение и поддерживающие столбики чисто и умело рублены. Верхняя площадка – галерейка с арочными окнами – обшита досками. Внутренний объем крыльца замкнут, со стороны избы отрезан порогом и низкой дверью, а наружу раскрыт красиво и тонко. Внизу он связан с двором, а наверху через арочные проемы – с природными далями и с небом.

Каждая стена жилого дома ощутима, весома, непроницаема. Ее округлые бревна по-особому усиливают впечатление активной массы. Стыки всех частей ясно отмечены и ничем не скрыты, притолока низка, дверные косяки широки, порог высок и толст. Весьма важно заметить, что везде присутствует подвижная смена впечатлений, связанная с пластикой и пространством.


В свою очередь памятники храмовой архитектуры Севера, несомненно, имеют свой отличительный пластический строй. Храмы Севера довольно богаты декоративными деталями, которые расположены в основном на крыльцах, обходных галереях, на главках. Остальные детали – повалы, кровельное покрытие, обрамление окон, врубки и т. п. – связаны с конструкцией и являются ее частями. Основные пластические особенности храмов – это общее сопряжение объемов, сочетание общих масс, формы крыш, пропорции и силуэт в целом. Силуэту зданий подобного рода и особенно форме кровли народные зодчие уделяли всегда пристальное внимание. Например, преобладающая форма кровли в северном храмовом зодчестве – форма шатра – была особенно любима. Шатер был «самой простой и целесообразной формой покрытия восьмигранного сруба». Стреловидные шатры своим смелым взлетом по контрасту еще больше подчеркивали равнинность русского северного пейзажа. Высотность всегда была в глазах северян едва ли не самым главным признаком красоты. В жертву ей приносили даже, казалось бы, соображения экономического порядка, ибо в подавляющем большинстве почти вся высотная часть в интерьере храмов отделялась потолком.

История не сохранила до наших дней сведений о появлении на Руси первых шатровых храмов. Но можно с уверенностью сказать, что этот тип церквей восходит к глубокой древности. Но высота нужна была внешнему объему не только из соображений красоты, но также по причине функционирования архитектурного объекта в пространстве.

В условиях Севера шатровые и ярусные сооружения имели особое значение. При чрезвычайной отдаленности селений, когда они находились друг от друга за десятки и даже сотни верст, постройки шатрового и ярусного характера служили своеобразными высотными доминантами и маяками – ориентирами в пространстве. Следовательно, шатер с красивой главкой был необходим на Севере как по функциональным, так и по эстетическим соображениям.

Каковы бы ни были идеи, воплощенные в архитектурной пластике, главными ее героями всегда являются свет и тень. Человеческое отношение к игре светлого и темного, к миру солнечного света составляет немалый диапазон эстетических чувств и переживаний. Специалистам известно, что воздействие разновеликих пространств: близкого-отдаленного, узкого-широкого, низкого-высокого – на восприятии отражается не одинаково. Эта неодинаковость сказывается в языке пластики. Но еще более значительной гимнастикой для восприятия является смена участков и целых пространств светлого и темного.

Жизненные наблюдения дают основания сказать, что наиболее энергичная и выразительная смена светотеневых рисунков возникает там, где имеются отчетливые участки света и тени. Соединение различных по величине срубов в затейливые комбинации, а также бревенчатая пластика стен и грация резного орнамента – это различные пластические формы. В своем сосуществовании и взаимодействии они образуют удивительную игру света и тени и синтезируются посредством этой игры в выразительное динамическое равновесие. Пластические образы и эффекты освещения памятников архитектуры в разное время суток и при различной погоде в реальной действительности бесконечно разнообразны.

Вместе с тем во всем представлено понимание меры необходимости и достаточности. И очевидно, главная задача, которую ставят перед собой плотники, – это создавать, творить, изобретать, находить и показывать сущность вещей и явлений, добиваться слаженности, гармонии пропорций и даже поэтичности. Иными словами, свои действия они не производят без учета размеров самого человека, функции, конструкции, назначения той или иной части сооружения и способов работы с материалом. Использование конструктивной целесообразности и законов красоты в решении таких задач приводит к плодотворности результатов.